— Когда вы решили, что можете стать артистом? И когда пришел первый успех?

— Я понял давно, но все произошло не в "один прекрасный день", а постепенно. Судьба нелегкая, кривая привела меня к тому, что я просто вынужден был стать музыкантом. Хотя можно было выбрать любую профессию... А первый успех пришел, наверное, в 1981 году, когда я "сделал" группу "Круг".

— Наверное, в жизни артиста самое трудное не только найти себя, но и пробиться на большую сцену, на телевидение, в том числе. Как вы этого достигли?

— Каждый день я приходил на телевидение. Там работала моя хорошая знакомая Наташа Высоцкая. Она мне сказала: "Игорь, если ты хочешь, чтобы тебя показывали, тебе надо просто мелькать, по коридорам ходить с утра до ночи". Я приходил туда с 8 утра и до закрытия каждый день в течение года. Потом меня уже многие знали, говорили: "Привет. Игорек. Как дела?" Даже задавали вопрос: "Вы что, у нас работаете?" А потом появилась первая "Утренняя почта", и покатило...

Но я не считаю, что пробиться — это значит попасть на телевидение. К сожалению, наши продюсеры хотят найти себе готового певца. А настоящий продюсер вкладывает деньги и сам добивается того, что человек становится популярным. Как, например, вот эта очаровательная девушка, звезда (подошла Светлана Лазарева – С. С.). Поэтому успех на эстраде — это правильно сделанная работа. Для того, чтобы сделать артиста, надо иметь деньги. Бесплатно популярным не становится никто. Ни здесь, ни "там", ни в одной стране. У меня на это ушло много лет. Я стал популярным в 26-27 лет как Саруханов, а мог бы стать в 20.

— А сейчас сколько вам лет?

— Мне 38.

— Вас на улицах узнают?

— Да.

— Как реагируют прохожие?

— А я не хожу по улицам. Я в машине езжу. И они реагируют обычно. Ничего сверхъестественного в этом нет, реакция на уровне автографа. А чего еще можно ждать от простого человека, идущего по улице, не умеющего "держать лицо"? Он волнуется, он думает, что в тот момент, когда берет автограф, на него смотрит вся улица, и он начинает стесняться чисто психологически.

— Многие артисты со временем начинают выбирать: не та сцена, не та газета, которая берет интервью, не тот регион, где он желает выступать. Вы не подвержены этому синдрому "высотной" болезни?

— Нет, я должен был болеть этой болезнью лет 10 назад. Понимаете, выбрать площадку, выбрать газету, выбрать еще что-то — да, в этом есть рациональное зерно. Потому что, когда берут интервью в центральной прессе, то самое страшное — продолжение этого интервью, когда косноязычно выражают твои мысли в газете. Получается холостой выстрел. Это никому не нужно. Профессия журналиста — это профессия. Ее надо любить. Моя новоиспеченная жена — журналистка, и я хорошо знаю, что это такое. Но вот она решила бросить эту профессию, хотя и прекрасный интервьюирующий.

Существуют и площадки престижные, и менее престижные. Я думаю, все должно отталкиваться от актера, который приезжает. Если он престижен, то и место становится престижным, неважно, Дворец ли это спорта или просто маленький театр на 500 мест. Не так важно, что я хочу выступать там, где мягкая мебель и там, где тепло. Но вот сколько народу в зале, раз в 10 больше еще на улице! И на следующий день после приезда артиста в маленьком провинциальном городке это место становится автоматически престижным. Так что понятие "престижность" очень абстрактное.

— И последний вопрос — из личных вкусов. Ваши любимые артисты, писатели, поэты и, возможно, политические деятели?

— Насчет политических деятелей: я их не люблю, потому что они плохие актеры. Но у них большие возможности. Я тоже актер, но у меня нет таких возможностей. Это не значит, что я им завидую. Но я, например, очень завидую большим актерам. Таким, как Ричард Гир, например, или (не скажу, конечно, Шварценеггер) Сильвестр Сталлоне. Я очень люблю, уважаю этого человека, потому что он большой сценарист.

Они нормально себя ведут в жизни, живут обычной жизнью, не то, что актеры в политике... Мне, как актеру, видно, где игра и где ее нет. Политика — большая и очень опасная игра, в которой не обойтись без поражений.

Из современных поэтов я очень люблю и уважаю Володю Высоцкого, Владимира Семеновича. Я изучал стихосложение, ему удавалось простым языком, без высокопарных фраз в одной строке уложить огромное количество информации. Это удавалось еще только одному человеку, и звали его Пушкин. Человек в четверостишии укладывал целые сюжеты. Он рисовал картины словами. Но тогда было другое время, совершенно другая лингвистика.

Впоследствии появились такие люди, как Витя Цой. Что касается Игоря Талькова — это мой очень близкий друг. Это единственный человек, который написал мне посвящение в этой жизни.

Что касается писателей... Мне нравится одна книга — это не для красного словца — Библия. Она должна быть в каждом доме. Существует серьезный и сложный Фейхтвангер, Голсуорси. Я просто называю тех писателей, книги которых читал, когда мне было 15-18 лет. После 25 я перестал читать книги, решил провести некий эксперимент: не читать, не засорять как бы чужими мыслями свою голову. И постараться без какой-либо информации извне — и музыкальной, и литературной — попробовать создать что-то свое, потому что голова, к сожалению, имеет способность запоминать и хорошее, и плохое. И хочешь ты этого или нет, а у тебя это откладывается там, в ячейке. Если мне надо будет, я с удовольствием прочту с познавательной точки зрения. Я люблю Цветаеву, Бродского очень уважаю из поэтов. Но не хочу засорять оборотами, какими-то словами и фразами свою речь. Не хочу сказать, что я — гениальный поэт. Нет, я стараюсь простым, обычным человеческим языком нести свою мысль в песне. Этим живу и занимаюсь...

Беседу вел С. СТУПОВ.